Номер 08, 2007

День одного города

На награждении «Фестоса» в номинации «Вузовская пресса» Татьяна Рева, студентка Егорьевского музыкально-педагогического колледжа, получила от «Ст.М» специальный приз, вернее, специальное творческое задание: подготовить экскурсию по своему родному городу.

Таня подготовилась быстро. Через неделю утренним автобусом я была на вокзале Егорьевска – обожаю знакомиться с городами, в которых еще не бывала. Просто слоняться по улицам, как командированный в ожидании поезда, – никакой радости. Город интереснее узнавать через его историю и людей. Мне повезло с экскурсоводом. Егорьевск обретал цветность уже с первых шагов.

– Есть предложение: с вокзала пойти по Соловьиной тропе, – сразу приступила к делу Татьяна. – Догадалась, почему она соловьиная? Правильно! Идя по ней, слышишь трели птиц! В десяти метрах – шум моторов и лязг электричек, а здесь – маленький соловьиный рай. Я эту тропу с детства знаю – всегда по ней с подружкой ходили, правда, лет десять назад здесь было чище...

Мы вышли на центральную улицу – Советскую и первым делом решили зайти в краеведческий музей. Такие музеи есть в каждом городе: чучела животных и птиц, черепки, другие вещественные свидетельства древних поселений, утварь, керамика и многое другое, что детально расскажет об истории края. Но можно наткнуться и на что-нибудь этакое: редкое, ценное или просто забавное.

В егорьевском краеведческом музее, например, есть целый зал, где «растут» муляжи грибов, особенно распространенных в этих краях. Об этой экспозиции сотрудник рассказывал с улыбкой: «Да, мы все заядлые грибники».

Полет над веками

Около часа мы исследовали краеведческие ценности егорьевского края, едва успевая за нашим провожатым от одной витрины к другой. Перед нами прошла чуть ли не вся история края. Передохнуть на рубеже веков не было никакой возможности – музейщик не умолкал ни на секунду, он даже паузы между предложениями забывал делать. Выдохнули мы лишь в последнем зале, посвященном городу в годы войны.

Из музея я вышла другим человеком и изменившимся взглядом окинула центральную улицу города. Теперь знаю: раньше она называлась Московской. В конце XIX века на ней было только три здания. По улице шли возы с грузом на Москву. Отсюда и название. Кстати, план городу навязала Екатерина II. Она же подарила бывшему селу Высокому статус города Егорьевска.

Есть веселая легенда, что название город получил от глагола «объегорить», то есть «надуть», «обмануть». В стародавние времена здешние жители умели схитрить, избежать сбора дани трем княжествам – Московскому, Владимирскому и Рязанскому. Ученые же считают, что город был назван в честь святого Георгия. Руку, пронзающую змея, можно увидеть на гербе Егорьевска. Тане, правда, больше нравится легенда.

– В наши музеи я хожу с детства, – рассказывает она. – Есть в них предметы, которые до сих пор наводят на меня ужас. В краеведческом – огромная кукла крестьянской девушки за работой. В историко-художественном – старое зеркало. Всегда стараюсь поскорее пройти мимо: кто знает, что оно могло увидеть за несколько веков!

Находка Роземблюма

В историко-художественном зеркало не произвело на меня особенного впечатления, разве что почувствовала уважение к его почтенному возрасту. Примечательным показалось другое. Созданный по инициативе егорьевского текстильного фабриканта и мецената М.Н. Бардыгина, он до сих пор поражает богатством коллекции. Лучшие образцы изделий стекольных заводов России XVIII – начала XX веков, западноевропейское стекло, гжельская керамика, некоторые образцы которой не встретишь сейчас даже в самой Гжели, художественный металл, представленный медной посудой, первыми русскими самоварами. Гордость музея – оловянная посуда, которой в XVIII веке сервировали парадные царские и патриаршие приемы, золотое шитье, бисерная вышивка, коробочки, шкатулки, медальоны из резной кости.

Словом, лучшие образцы русского искусства. При том, что в первые годы советской власти многие экспонаты были расхищены, другие – испорчены от неправильного хранения или ушли в музеи Москвы.

«Вот так музей в Подмосковье», – подумала я и почти лишилась дара речи, когда мне сказали, что оформлением занимался известный московский художник, академик Е.А. Роземблюм. Именно он придумал украсить стены гуслицкой росписью – орнаментом, которым украшались только старообрядческие книги и только в этом районе. В начале XX века традиции этой росписи были утрачены. Лишь несколько лет назад краеведы забили тревогу, попытались найти старых умельцев, да куда там – столько лет прошло!

А еще в егорьевском историко-художественном – уникальное ноу-хау: дизайнеры разработали цветомузыкальную подсветку экспонатов при подходе к ним посетителей. Особенно эффектно при этом смотрится старинный хрусталь. До такого, по словам знатоков, пока нигде в Европе не додумались.

Другое новшество – сенсорный экран, на котором любой может прочитать историю заинтересовавшей его вещи. Воистину – меняющийся музей в меняющемся мире.

Гуслица за партой

С гуслицкой росписью мне еще пришлось встретиться... в колледже, где учится Таня. В классе народно-прикладных ремесел забытыми орнаментами, которые скопировали с древних книг, учатся украшать доски, блюда. На столах у студентов – рисунки с завитушками, птичками – поющими, чистящими лапками, на стенах аудитории – то, что должно получиться в идеале.

На первый взгляд, прорисовка орнамента – задача для простачка. Казалось: скопировал узор и покрывай им все, что под руку попадет. Так, конечно, тоже можно. Но это уже будет не гуслицкая роспись – незатейливые авторские фантазии. Сохранить традиции, а не осовременить их – вот что важно. Перед тем как приступить к работе студенты изучают историю русской церкви, причины ее раскола, возникновение старообрядческого центра в их районе, чтобы не забывать в творческом порыве о сакральном смысле гуслицкой росписи.

Жизнь на виду

В соседнем с художественным классом шли репетиции хора, за закрытой дверью другого кто-то разыгрывал гаммы. Пора экзаменов. Для Тани – последних, выпускных. Через несколько дней у нее госэкзамен – открытый урок в школе.

– Трудно?

– Да, сложное испытание. Комиссия оценивает все: жесты, интонацию, с которой ты обращаешься к ребенку...

Она вдруг задумалась.

– Я подсчитала, что учусь в этом колледже целых четырнадцать лет вместо положенных четырех. В первый раз мама привела меня сюда на новогоднюю елку. Мне было пять. Потом я пошла в школу, но каждый день после занятий приходила не домой, а сюда, к маме на работу. Мне нравилось, что везде звучит музыка, нравилось общаться со студентами. Они тогда казались мне такими взрослыми и умными! Этот колледж, раньше он был музыкально-педагогическим училищем, окончила не только моя мама, но и бабушка.

Народ у нас учится неординарный. Художники – самые спокойные, танцоры чуть активнее, а музыканты – «реактивные» и «безбашенные».

В колледже чуть более двухсот человек. Здесь все, как на ладони – любой поступок, каждая мелочь, каждое слово. Новости разлетаются в один момент. Иногда ловишь себя на мысли, что живешь практически под круглосуточным наблюдением.

И не только в колледже, но и на улице. В Москве вряд ли можно увидеться, просто зная, что твой знакомый вечером пойдет гулять, а у нас можно! Идешь и отмечаешь: это Лена, мы с ней в параллельном классе учились. Вот Дима, сын Владимира Ивановича. Сергей Владимирович – крупный местный предприниматель. И так далее.

Даже собаки примелькались. Например, Джека, который обувную фабрику «охраняет», узнают многие – он часто обходит территорию.

Действительно, пока мы с Таней прогуливались по улице, она много раз отвлекалась, чтобы с кем-то поздороваться или махнуть рукой в ответ на приветственный гудок проезжающего автомобиля.

«На троих»

Перед нами – памятник Ленину. Раньше он был занят серьезным разговором с рабочим и матросом. Местные жители прозвали скульптурную композицию «на троих». Сейчас вождь стоит один. Вечером его одиночество скрашивает молодежь, которая приходит к подножью тусоваться.

– Заметь, Ленин указывает в сторону фабрики, – язвит мой гид, – а молодые егорьевцы вовсе не спешат записываться в ряды пролетариата.

К фабрике спуститься все же стоило – красное кирпичное здание с часовой башней, построенное еще в 1897 году на берегу реки Гуслица, смотрится красиво, аккуратно, как и вся центральная часть города.

Множество церквей и храмов придают Егорьевску уют и гармоничность подлинно русского провинциального городка. Многие из них только восстанавливаются, как, например, массивный старообрядческий храм св. Георгия Победоносца – крупнейший в России, или архитектурный ансамбль при Троицком храме.

К автовокзалу мы возвращались по той же Соловьиной тропе. Справа от нее – пустырь, слева – покосившиеся домики, до того старые, что не верится, будто в них кто-то может жить. Всего в десяти шагах от центра! Но даже эту характерную особенность многих российских городов тут же прощаешь, стоит подумать, что скоро частный сектор снесут, и на его месте вырастут многоквартирные дома или очередной торгово-развлекательный центр. Вряд ли это добавит провинции очарования. Хорошо, что мне Егорьевск запомнится именно таким, каким я его в первый раз увидела.

Дарья ЧАЛИКОВА

К началу ^