Номер 08, 2007

Доспехи из самоцветов

На телефонные звонки, которые то и дело раздаются в квартире-мастерской, Людмила Копырина неизменно отвечает: "Привет, золото!" Вот и мне, хотя до этой встречи знакомы мы были лишь шапочно, досталось это драгоценное приветствие. В ее доме каждый гость чувствует: он действительно ценен для хозяйки. Потому-то, наверное, придя сюда хотя бы раз, человек стремится вернуться.

Правда, Людмила, известный российский художник по металлу и камню, считает, что все дело в волшебной силе минералов, которые населяют это пространство наравне с людьми. Вот на полке кристалл черного граната, рядом - корунд, на столе - кабошон настоящего лунного камня, серо-зеленый, играющий на свету синим. На подоконнике - блестящий черный Турмалин и голубоглазый Топаз - но это уже не камни, а упитанные красавцы-коты.

Диалог с камнем

Еще при первой нашей встрече, узнав, что Людмила - ювелир, я обратила внимание на ее руки. Ни кольца, ни часов, ни браслета. Коротко стриженые ногти, свежие и не очень царапины. А сейчас, сидя в мастерской рядом с мастером, наблюдаю эти руки за работой: Людмила полирует окисью хрома серебряную фигурку Росинанта из недавнего крупного проекта "Шахматы" по мотивам "Дон Кихота".

Предложив мне "осваиваться", она, кажется, настолько погрузилась в дело, что не замечает ничего вокруг. Решает в уме какие-то сложные задачи, размышляет вслух. Поговаривают даже, что у нее не просто пайка, ковка, монтировка, а ворожба и колдовство. Она об этих домыслах знает и посмеивается:

- Меня спрашивают: "Вы с камнями разговариваете?" А как же! Мы всегда общаемся. Давно дружим, поэтому не вредим друг другу и не мешаем. Камни все понимают. Они живые. У меня такое ощущение, что могу договориться с любым материалом. Упрусь - и все сделаю. Мне никто и ничто не мешает. Хоть за плечом стой, хоть колесом вокруг ходи!

Пару месяцев, готовясь к ювелирной выставке, Людмила почти не выходила из мастерской. И от таких вот разговоров с минералами и серебром ее подчас едва ли не силой отрывали родные.

- Каждый серьезный проект делаю, как в последний раз. Выкладываюсь полностью. Ночами сижу, - говорит она. - Как новая работа - так новые проблемы и новые мозоли. Все время приходится что-то изобретать.

Кажется, успокоиться бы признанному мастеру и отдохнуть. Ее работы давно поселились в частных коллекциях по всему миру, их можно найти в Историческом музее, в Музее Москвы, в Доме-музее Ахматовой в Петербурге. Ювелирными украшениями (хотя сама Людмила называет их оберегами) дорожат российские актеры, музыканты и политики. С выставками она объездила всю Европу. А профессиональные награды высшей пробы появляются в ее доме ежегодно.

Но, даже устав и вымотавшись, собираясь уезжать из душного города на дачу, она заранее скучает по мастерской. Готовые на взгляд непрофессионала "Шахматы" надо еще доводить до ума. И начать обдумывать новые вещи.

- Серьезные проекты я делаю для себя. Никогда не думаю о клиенте - я и слово-то это не люблю. У меня море новых идей. Сейчас размышляю над проектом "Невский проспект. Пушкинское время". Еще одна задумка - "Люди моего города". Это будут флаконы. И совсем расплывчатый проект - "Мертвые души". Пока даже не представляю, как он будет выглядеть. Но у меня есть потрясающий друг и идейный вдохновитель - художник Виталий Спитченко. Он великолепный концептуалист. Мы спорим, ругаемся, и рождается какой-то расточек.

Из мастерской мы переходим в гостиную за стол, уставленный серебряными шахматными фигурами. Такое ощущение, что они переговариваются между собой, ветряные мельницы крутятся, кони в нетерпении мотают головами.

Чтобы вдохнуть в металл жизнь, Людмила переделывает вещи, безжалостно переплавляет уже готовые, пока не добьется идеального результата.

- В прежней мельнице не было движения воздуха. Она была, как подарок, перевязанный ленточкой. Пришлось сломать, - объясняет она, показывая фигуру.

- Ваш стиль не спутаешь ни с чьим другим. Сколько лет ушло на то, чтобы найти его?

- С начала 80-х, как только закончила Абрамцевское художественное училище имени Васнецова, начала работать. А стиль стал вырисовываться только к 90-м годам. В 1992-м состоялась первая персональная выставка в ЦДХ. Сейчас я понимаю, сколько слабых работ там было. Тем не менее, благодаря этой выставке и, кстати, "Студенческому меридиану", обо мне узнали.

Еще через три года выставка прошла в галерее "Замоскворечье". Эта была уже много крепче. В 2001 году в Петербурге мы с фотографом Владимиром Персияновым делали выставку "Серебряный век", совместив его снимки и тысячу моих работ. Вообще я поняла: персоналки надо делать для себя, чтобы понять, происходит ли движение.

- Название вашей технике мудрые искусствоведы уже придумали?

- Пытаются. Хранительница работ в Историческом музее, например, называет их "свободное литье". Но многие ей возражают: мол, нет такого термина. А мой приятель, который давно уже живет в Америке, предлагает не спорить зря, а просто назвать стиль "ЛюКо" - Людмила Копырина, - улыбается мастер. - У меня ведь куча своих приемов и секретов, которые я просто не знаю, как назвать по науке. При этом коллеги и друзья удивляются: я не соблюдаю никаких правил - и все получается. А я не понимаю, какие правила могут быть в творчестве.

Берет для Воланда

На работах Людмилы глаз, уставший от прилизанной стандартной ювелирной продукции, отдыхает. Здесь буйство природной стихии: симметрия в причудливых перестроениях линий, ни одна из которых не похожа на другую. По зеленой скатерти на столе в гостиной "ползают" золотые и серебряные букашки-брошки с перламутровыми брюшками, на столе в мастерской лежат незаконченные браслеты с крупными камнями.

Покрытые тонким слоем металлической пыли, они напоминают работы старых мастеров. Такие украшения пришлись бы в пору средневековым модницам. Правда, слово "украшения" Копырина не признает, считая, что любой человек изначально красив. Камнем и металлом можно только подчеркнуть или дополнить его образ.

- Отголосок старого русского искусства в моих работах есть, - признается Людмила. - Мне нравится искусство Византии. Но никогда не стремилась копировать тот стиль. Еще в училище влюбилась в технику Врубеля и в скульптуру Бурделя, ученика Родена. Видела его работы в Париже. Это гений. А Врубель! Его письмо - как мозаика. Он приходил к знакомому ювелиру и часами рассматривал камни. И цвета свои взял у природных минералов. До сих пор продолжаю учиться у этих мастеров.

- Наверняка ваш стиль пытаются копировать?

- Мою фактуру часто копируют. У друзей-художников - та же история. Сейчас вообще не понятно, кто у кого что сдирает: открываешь итальянский каталог или немецкий - одно и то же. В Европе застой во всех областях искусства. У нас, слава Богу, такого тотального торможения нет. Есть уникальные мастера. Например, Геннадий Ленцов. Молодые тоже радуют. Фантастический художник Дима Бельман, например. Но им тяжеловато приходится.

Есть ювелиры, которые гонят ширпотреб и живут припеваючи. Художники же перебиваются. Потому что не ориентируются на конъюнктуру. У нас много мастеров, но на выставках их не увидишь - дорого участвовать. Даже такие замечательно организованные выставки, как, например, "Новый русский стиль", для многих моих талантливых коллег недоступны. Всего-то и надо сделать скидки - и художники повалят на "Новый русский стиль". Потому что там потрясающее жюри, специалисты высшего класса из Русского музея, Эрмитажа, музеев Московского Кремля, Оружейной палаты.

Разговор прерывает звонок в дверь. На огонек заглянули художники Виталий Спитченко и Владимир Красиков. На столе выстраиваются в ряд тончайшие камеи и инталии Красикова - эти работы Копырина обещает показать на очередной выставке. Когда гости уходят, Людмила еще долго рассматривает тончайшие узоры, искренне восхищается. Умение восторгаться чужим талантом - редкая черта. А для мастера она стала девизом. Недаром на стене в мастерской висит плакат: "Мое счастье зависит от ваших успехов", исчерканный именами и номерами телефонов.

Вокруг Людмилы всегда большая компания. В экспедиции за материалами на Урал ездит не только семейство Копырин, но и друзья с детьми, собаками и кошками.

- Почему вам обязательно самой добывать материал?

- Когда мне для работы нужен определенный камень, я его чувствую. Без меня могут и не найти. Очень много мест на Урале, где можно самостоятельно искать камень. Есть, конечно, территории, где требуется официальное разрешение. На речке Бобровочка под Нижним Тагилом, например, - россыпи зеленого граната. Редкий розовый топаз мы находили в Пластовском районе на Южном Урале. Несколько лет искала настоящий лунник - серо-зеленый с синей игрой. И спустя четыре года обнаружила гнездо. Была у меня еще большая находка аметистового занорыша - это полость в горной породе, заполненная глиной с кристаллами.

Умение чувствовать камень у Людмилы, видимо, потомственное. Ведь фамилия происходит от слова "копыра" - это копательный предмет. Кстати, бывает, что не она находит камень, а он - ее.

Несколько лет назад Людмила задумала композицию из сосудов "Мастер и Маргарита". Вот только не могла найти один-единственный камень - гематит вторичного образования для берета Воланда.

- Все оббегала - ну нет такого камня, который мне нужен - рассказывает она. - Позвонила друзьям в Нижний Тагил. Они говорят: "Конец октября, снег лежит. Где ж мы тебе его найдем? Вот по весне - пожалуйста". Расстроилась. А брат уже купил путевки в Индию. Мы уехали. На третий день я пошла купаться в Аравийском море, наступила в воде на что-то - и вытащила этот самый гематит!

Блуждающие кресты

Мистики, связанной с камнями, в жизни Людмилы много. А начиналось все со сказаний и преданий, которых на Урале, откуда Копырина родом, едва ли не больше, чем разновидностей природных минералов. Лет с четырнадцати она собирала легенды о камнях, потом и сами камни. Со временем, правда, коллекция превратилась в сырье для начинающего мастера.

- Первое свое колечко из мельхиора с бирюзой я паяла оловом в печке на даче у друзей, - вспоминает ювелир. - У меня тогда не было вообще никаких инструментов. Друзья решили помочь и покупали у меня эти поделки за какие-то смешные деньги, чтобы я смогла потратить их на горелку и другие инструменты. Сначала занималась сканью, филигранью. Потом стало неинтересно. Только кажется, что это сложная работа, а приноровишься и - заскучаешь.

- Вы делаете вещи только с камнями - просто металл вам не интересен?

- Так и есть.

- Есть ли камни, которые сочетаются только с золотом или только с серебром?

- Надо же. Даже не думала никогда об этом... Наверное, таких нет. Существуют нежелательные сочетания камней. Есть камни, которые борются друг с другом энергетически. Это человеку не вредит, просто их сила ему не достается. Мне, например, не нравится сочетание сапфира, изумруда и граната или рубина. Я серьезно отношусь к этой грамоте, а наши ювелиры неохотно ее осваивают. Но коли занимаешься камнями - так изучай их свойства. Я всю жизнь учусь по старым книгам, по восточным трактатам. И стараюсь людям, для которых делаю носильные вещи, что-то рассказывать о камнях. Воспитывать.

- От формы камня его энергетика зависит?

- Мне кажется, что сильнее всего природный кристалл, на втором месте - кабошон, и на третьем - огранка. Делать дырки в камнях - это все равно что ранить живое существо. С дыркой он инвалид, больной. Можно обработать камень внешне, но не пробивать насквозь.

- А с жемчугом как быть?

- Там другая история. Жемчужины в ожерелье объединяют свои силы.

- Как вы относитесь к тому, что, например, бледно-голубые топазы облучают, и они становятся яркими?

- Мне не нравится все, что неестественно. Это насилие над природой. Я категорически не использую таких камней. Не потому что они могут нанести человеку вред. Они просто на него не работают. Они мертвые. Никакие.

- Камни с ярко выраженной негативной энергетикой бывают?

- Нет таких. Это выдумки и заблуждения. Александрит почему-то называют "вдовьим камнем". Глупости!

- Почему, как вам кажется, люди стали украшать себя самоцветами?

- Потому что это защита. Доспехи. Идет, например, мужчина на важную встречу и надевает заколку для галстука и запонки с бриллиантами. Допустим, собеседник негативно настроен. Бриллианты будут приковывать его взгляд и забирать на себя все плохое.

- У вас есть любимый камень?

- Я все камни люблю. Но особенно - хиастолит, или black star, - с этими словами Людмила ведет меня в мастерскую, кладет на ладонь глянцево-черный кабошон хиастолита, и под лампой на нем появляется серебристый крестик. - Он удивительный: если человек ведет плохую жизнь - этот камень обязательно его накажет. Он не выносит черных мыслей. А с добром в душе живет человек - тогда хиастолит может стать исполнителем желаний. Когда Александр Македонский пришел завоевывать Индию, ему вынесли корону с крупным хиастолитом. Он ее надел. И все - забыл, зачем пришел. Развернул войска.

Хиастолит добывают в Индии. В основном мелкий, крупный - большая редкость. Но и его я нашла!

- Как понять, какой камень подходит для конкретного человека?

- Очень просто. Надо определиться: чего ты хочешь от жизни. У человека должно быть как можно больше камней. Идешь ты по важным делам - хорошо бы надеть топаз. Если на свидание - бирюзу. Сочетание геоцинта с изумрудом - это женская сила. Девушки у меня его часто заказывают. А бриллиант все-таки мужской камень. Камень воина. Каждый день женщине не стоит его носить. Он делает человека жестким.

- То есть камни тоже делятся по половому признаку?

- Нет. Пожалуй, только бриллиант исключение.

- А "детские" и "взрослые" камни бывают?

- Новорожденным на Урале под подушку кладут камешек орлец (радонит). Считается, что он помогает ребенку расти сильным и зорким. Люди заметили, что орлы приносят такие камни в гнездо с птенцами.

О ювелирных произведениях Людмилы, кстати, уже ходят легенды. Говорят, ее украшения нельзя потерять - они непременно возвращаются к хозяину. Так было с крестом, который Копырина подарила подруге. Его вместе с другими ценностями вынесли из квартиры воры, а нашел брат Людмилы на вернисаже в Измайлове. Другой крест вернулся к питерскому художнику Глебу Богомолову. Его мастерскую тоже обокрали, и снова на развале, но уже в Петербурге, его узнал и выкупил за бесценок брат Людмилы.

- Когда вы делаете сакральные вещи, работа как-то отличается? - спрашиваю, узнав об удивительных похождениях оберегов из первых уст.

- Я крещеный православный человек. А к кресту отношусь как к идеальной композиции двух прямых. Спокойно делаю и католические кресты, и еврейские знаки, и мусульманские. Православные священнослужители у меня заказывают кресты. В этой работе существуют каноны, которые надо соблюдать, все остальное - мое творчество. Сейчас для одного моего приятеля, архиепископа, делаю панагию и крест.

Что никогда не стану создавать - так это вещи под диктовку и из того, что завалялось. А то Бог вдохновением не одарит.

- Ваши вещи всегда возвращаются к своему хозяину. А бывает, что сделали для человека кольцо или крест, он взял, а потом вернул - отношения не сложились?

- Два раза такое было. Ну не понравилось - нет проблем, - пожимает плечами мастер.

Чаще, если человек надел ее оберег, то старается с ним не расставаться. А если хотя бы на неделю вещь уедет с Людмилой на выставку, ее хозяин без конца звонит и со словами: "Ты меня раздела!" - требует счастливый талисман обратно.

Все потому, что мастер изучила тонкую каменную грамоту: точно знает не только день, но и час, когда определенный камень можно вставить в вещь. Чтобы и ему, и его обладателю хорошо жилось. Только вот сама камни не носит:

- Целыми днями с ними вожусь - пусть от меня отдохнут.

Анастасия БЕЛЯКОВА

К началу ^