Номер 02, 2005

В Алабино воссоздана битва под Москвой: Строчит пулеметчик за синий платочек…

Розовое детство, когда наши мальчишки играли в войну, а мы – в медсестер, закатилось в прошлое, фронтовые карточки юных дедушек еще пожелтели. Мы теперь не то, что раньше – мы экологи, аудиторы, журналисты. И дети, у кого они уже есть, играют в «войнушки» - звездные. Однако главным национальным праздником остается 9 Мая, а 23 февраля у нас по-прежнему не только «мужской день», но и День российской армии. Значит, думы о защите Отечества в крови у каждого. Потому и за битвой под Москвой, воссозданной в Алабино 7 декабря минувшего года, следили с особым вниманием.

От советского информбюро!

«От советского информбюро: в течение ночи на седьмое ноября войска вели бои с противником на всех фронтах. Минометчики частей командира Голубева, действующие на Малоярославецком участке фронта, минометным огнем рассеяли и уничтожили батальон вражеской пехоты…» Голос почти Левитановский, характерный хрип репродуктора… Они так похожи на то, что знаем по фильмам о войне. В небе над Алабинским полигоном Таманской дивизии под Наро-Фоминском дирижабли «Отстоим Москву!» А перед нами разворачивается несколько картин из военного прошлого. Сначала импровизированная Красная площадь, откуда прямо на фронт шагают «ополченцы» и «красноармейцы».

В ноябре 1941-го Верховный Главнокомандующий неожиданно для «наших» и немцев организовал парад с одной лишь целью – поднять моральный дух всей армии, изрядно потрепанной немецким блицкригом.

- В четыре утра 7 ноября нам устроили побудку, дали завтрак и прямо с построения повели на Красную площадь. Темно было, ни зги не видно, только черная глыба мавзолея: мы поняли, сейчас будет что-то важное. Куранты пробили восемь, прожекторы осветили трибуны, и мы неожиданно увидели на мавзолее Сталина и других руководителей страны, - делился с корреспондентом «Ст.М» ветеран Иван Горячев.

Конечно, строгой осенью 41-го никто не пел «До свидания, мальчики, постарайтесь вернуться назад!». Это более позднее - бардовское, от которого у меня лично ком в горле встал: то ли ласковое «мальчики» выбило, то ли понимание, что не от них, бедных, зависит исход? Но и Окуджаву вставили в фонотеку битвы – вместе с Шульженко, Бернесом, Исаковским и Твардовским. Потому что и, правда, мальчики. И я поверила, очень поверила, что все обойдется, что Сережка обязательно вернется на свою Малую Бронную, а Колька – на Моховую.

С этим «обязательно» юные дедушки уходили на передовую, а вчерашние школьницы-бабушки бежали за уходящими поездами. Это видно на кинохронике Озерова, это - в суматохе декорированного вокзала. Эшелоны, эшелоны - туда и сюда - движутся поезда и «кукушки» с большого сценического экрана. На запад - солдатские теплушки, платформы с танками и зенитками, и пленные с черноземом. На восток - вагоны раненых, эвакуированных, подбитая техника и заводы. Камера на экран, камера на трибуны: растерянный взгляд девочки в плюшевой, как у папы на детской фотке, шапчонке, и наши глаза, слезящиеся уж точно не от ветра. Фокус техники, совмещение кадров, вот и встретились: люди 1941-го и 2004-го. Советская страна теперь сплошной вокзал, а Россия – главный вокзал «Эшелонов победы», культурной акции в честь предстоящего 60-летия Победы. Я тоже теперь не девочка с улицы, а военкор: на груди бейджик с загадочной цифрой «102», а в кармане билет в блиндаж № 9 и листок «Красного воина» за 7 ноября 1941 года - с парадной речью товарища Сталина и сводкой с Западного фронта.

До свидания, мальчики!

На правах военкора пробралась в тыл. «Свои» и «немцы» естественно порознь. Ребячьи, с румянцем лица, кое-где с восточной смуглостью – опять невольная ассоциация: защищать Москву, по воспоминаниям ветеранов, привезли мальчишек с дружественного юга и Азии. Но главной силой были коренастые сибиряки и москвичи из ополчения. Тогда на километре Западного фронта воевало не больше тысячи, сейчас – 2,5. Солдаты Таманской дивизии, курсанты, пехотинцы, артиллеристы и даже конная милиция. За право участвовать в военном реалити-шоу солдатско-офицерский люд воевал внеочередными дежурствами и горой перемытой «в неуставном порядке» посуды. И было за что: «пострелять из военной пушки военных лет – это ж на всю жизнь!». Гвардии рядовой Коля Чередников в своем участии даже мистическое усмотрел:

- Сейчас я наводчик сорокопятки, а ведь и мой дед на 45-м калибре воевал, и боевое крещение, кстати, принял именно под Москвой. Да и оружие времен Отечественной держать – не на турнике кувыркаться, история все же.

«Нашим» на целый день выдали ППШ, а «фрицам» - настоящие шмайсеры, есть чем гордиться. Хоть патроны холостые, но стрелять друг в друга намерены всерьез. И вообще никакого «понарошку»! Советские шинели с «живого» плеча, образца 41-го года – из музея в Кубинке. Тулупчики у «панфиловцев» добротные, белые. Маленькое историческое несоответствие: в реальный бой, как вспоминают ветераны, мальчонки шли в рваных пальтишках и летних ботинках. Да и с немецким обмундированием перестарались: бутафорские «синьки» с Мосфильма вычистили и снабдили новыми погонами. В остальном же - все, как зимой 41-го. И ухарство, и настрой прямо боевой: молоденькие «конники генерала Доватора», в реальности менты – кадрят «военкоров» с косичками и строят глазки юной поп-звезде, что поет «Синий платочек». Девушки с диктофонами, девушки в униформе «Скорой помощи», девушки из оркестра - со скрипками и в тулупах, музыка, танцы на сером снегу… Тыл, мы и в самом деле не нюхали пороха.

Батальоны просят огня!

В нос шибануло: запах гари и пороха. «Фашисты иду-у-ут!» - первыми вскочили со скамеек дети, мои соседи. Ребятишек укутали в теплые солдатские одеяла, но им неймется: норовят высунуться из «блиндажа», чтобы через головы ветеранов рассмотреть поле «боя». Они еще не знают, как дружно зашмыгают носами, когда их ровесник, шестилетний мальчик, примется читать со сцены военные стихи. Когда его глаза – на видеоэкране такие большие и взрослые – встретятся с ветеранскими. И как кто-то из девочек подавит всхлип, когда маленький чтец запоет а`капелла «Вставай, страна народная…», а ветераны зашевелят губами в ответ. Уходя, иные из них оставляли в тылу детей…

Как прежде, отступать бойцам будет некуда: позади Москва. Шутка истории или нет, но в декабре 41-го «нашим» в прямом смысле отходить было некуда: тылы подпирал высоченный холм. Вот и сейчас, за спиной гора «блиндажей», а впереди, на распутице кляклых дорог – подожженные деревни и серая масса немецких полков. Чем ближе, тем плотнее: штык в штык, шинель в шинель – штампует поле, грохочет замаскированная под гитлеровские танки бронетехника. На Мосфильме арендовали одного настоящего «Тигра», но хищник «сдох» на подступах…

В 41-м под Москвой трещали тридцатиградусные морозы – сейчас оттепель. Тогда танки рвали мерзлую землю – сегодня месят глину. Но это мелочи, главное настрой. Вон танк подорван фугасом… А в эфире рваной картечью стреляет «ахтунг» и «вермахт». Копаюсь в остатках школьного немецкого: ну, да, у русских остались одни юнге, дерутся, как швайн… идти до упора нах Москау, не отступать, стереть с лица эрдкугель, затопить под вассер. Что говорят? Боже! И вдруг в обрывках связи родное: «Хрен им, а не Москва!» По ветеранскому блиндажу прошелестел смешок, это по-нашему, по-солдатски. То ли себя мальчишками вспомнили, то ли воочию увидели, как справа, слева, со всех сторон на «немцев» поперли наши - пешие, конные, с зенитками и пушками, но кто-то в блиндаже тихо скомандовал «Дави!»э

Удар, еще удар! Трибуны заходили ходуном. Разрыв снаряда? Барабанная перепонка? Нет, это не залпы тысячи орудий, это у меня в висках стучит кровь… И все же на поле: строчит пулеметчик за синий платочек и батальоны просят огня. В «роли» взрывов и залпов орудий очень сильная пиротехника и дымовые шашки. Взрывной волной перевернут грузовик. Но этого мало, в бой идет тяжелая артиллерия: настоящие советские Т-44 и БТ-5, а на правом фланге хоть и не грохочет, но зато прикрывает «нас» от «фашистов» «живая» 34-ка – зверюга, что надо. Не хватает реальных «яков» и «шмайсеров» - они тоже сцепились бы стаями, но погода нелетная – сплошное молоко. В этом молоке – дыме с туманом – так и стреляли, стреляли, патрон не жалея.

Рукопашная – и трибуны тянутся за «мыльницами». Прикладом по спинам и головам, немцы в оренбургских платках и с поднятыми руками – щелк, и развязка боя на тысяче гостевых фотопленок, а у меня на диктофоне родной, любимый, а кем-то из присутствующих когда-то, в 41-м, ежедневно ожидаемый голос Левитана (народный артист Евгений Хорошевцев): «От советского информбюро! Шестого декабря войска нашего Западного фронта, измотав противника, перешли в контрнаступление. Ударные группировки захватчиков разбиты и поспешно отходят, бросая технику, вооружение и неся огромные потери». Потеряли мальчишек в декабре 41-го и мы – тысячи полегли в снегу. «Исключительно кровавое было сражение, - отозвался после представления мэр Лужков, - много жертв, но они спасли Москву и страну от тотального уничтожения. Я говорю так, потому что знаю данные Нюрнбергского процесса». На «нашей войне», слава Богу, обошлось без жертв, единственная промашка - кто-то поспешно увезенный на «Скорой помощи» и сердце ветерана Георгия Фоменюка.

- Вот эта канонада, она не только сверху, она изнутри меня потрясала, - признался он, держа руку на груди. И тут же поспешил оправдаться: - за боевых товарищей больно, погибших в тех боях.

- Что вы! У нас теперь каждый День Победы как юбилей. Доживем ли до мая? – пошутил его «коллега» по войне генерал Говор.

И в самом деле, «немногие вернулись с поля», а тот, кто уцелел, – все-таки баловень судьбы. Баловень просто потому, что жив и может президентское послание принять лично на свой счет:

- Причины поражения - ни «генерал зима», ни русское бездорожье. Побежденный всегда найдет оправдание своему поражению. Но мы победили, потому что были сильнее духом, за счет мастерства и героизма наших людей, которых мы называем ветеранами.

Со слезами на глазах

Два пальца, расставленных в виде ласточки. Виктори! Победа! Такие жесты дедушки наши вряд ли знали. Но нынешним мальчикам прощается: они теперь тоже герои.

В полуторачасовой сценарий спрессовано все: от собственно битвы, в действительности длившейся семь месяцев - с сентября 1941 по апрель 1942-го, – до парада Победы 9 мая 1945 года с праздничным салютом и кумачовыми знаменами-«участниками» войны, вынос которых живые участники ВОВ, ветераны, встречали стоя и сняв шапки, как на молитве. Молиться было на что. Как раз под Москвой, возле деревни Крюково, советская армия развеяла миф о непобедимости Гитлера, до этого с легкостью бравшего одну европейскую страну за другой. Как раз здесь «родились» военачальники Рокоссовский и Василевский. И отсюда стартовали на восток первые «эшелоны победы», настоящие, с теплушками и солдатами на крышах – прогрохочут 6 - 8 мая по главным вокзалам освобожденных после Подмосковья, Смоленска, Минска, Бреста. Встречи на вокзале, по словам главного режиссера «эшелонных» действ Евгения Шибагутдинова, подхватят митинги-реквиемы на мемориальных комплексах, а завершат празднества эстрадные концерты на главных площадях всех трех городов. Что же до 9 мая, то тут планы держатся в строгом секрете. Ничего, нам не привыкать: в 41-м тоже никто не знал, когда конец и победа? Впереди оставались еще Курск, Сталинград, Ленинград… Но мы все равно победили, верили бабушки. Ведь главное – Москва уже позади!

Наталья ЕМЕЛЬЯНОВА

К началу ^