Номер 11, 2005

ДАМЫ СЕКРЕТНОГО НАЗНАЧЕНИЯ

Разведка и женщины - тема отдельная и местами весьма специфическая. Принято считать, что слабому полу в таких играх отводится известная вспомогательная роль при соблазнении и вербовке источников. Как ни вспомнить строчку из шлягера В. Высоцкого: «Там шпионки с крепким телом, ты их в дверь, они - в окно…» На деле же история наших спецслужб просто неотделима от биографий нескольких разведчиц, которые отнюдь не были, вопреки киномифологии, исключительно женщинами вамп - жестокими соблазнительницами.

Естественно, женщина всегда остается женщиной, пользующейся теми качествами, которыми ее одарила природа: обаянием, грацией, нетрадиционной логикой, особым взглядов на жизнь, интуицией. Однако такой хрестоматийный «женский набор» никогда не исчерпывал таланты российских агентесс.

К слову, многие из них приходили в спецслужбы, как бы они ни назывались, «по-родственному». Вслед за мужьями, братьями и другими близкими людьми. Так, одна из первых имперских резидентш, княгиня Доротея Ливен, приходилась родной сестрой не кому-нибудь, а легендарному шефу Третьего отделения собственной Его Величества канцелярии, графу Александру Бенкендорфу. Впрочем, и в мужьях у бывшей «смоленки» (для тех, кто забыл, напомним - выпускницы Смольного института) и фрейлины будущей императрицы Марии Федоровны был военный министр Христофор Ливен.

Впрочем, скоро Ливена на его хлопотном посту сменил Барклай де Толи, а опытного военного теоретика направили по посольской стезе - сначала в Берлин, а затем, в 1812 году - и в Лондон. Видимо, кашу, которую в Старом Свете заварил Наполеон, следовало расхлебывать знатоку воинской стратегии. На берегах туманного Альбиона и начала свою разведывательную карьеру его влиятельная супруга.

Как ни странно, но за прошедшие два века технология добывания военных и политических тайн почти не изменилась. Только сейчас в разведывательные базы превращают различные фирмы, управляемые из третьих стран, да благотворительные гуманитарные фонды, а тогда предпочтение отдавалось созданию модных светских салонов. Телевизоров и телефонов не было, а потому носители важной информации тянулись, знаете ли, к общению.

Вот и княгиня Ливен «раскрутила» свой лондонский салон. А затем, уже после кончины вельможного супруга «перенесла» свое предприятие в Париж, освобожденный от корсиканского чудовища.

Вот так в непринужденной беседе с завсегдатаями салонов, видными политиками и сановниками, и собиралась информация, которая через курьеров доводилась до сведения российских верхов. Утверждают, что многие сведения, почерпнутые в частном порядке княгиней, помогли Александру Первому сформулировать свою позицию на Венском конгрессе, определившем после наполеоновских войн политическую карту Европы.

Есть сведения, что княгиня Ливен находилась в самых тесных, если не сказать больше, отношениях с влиятельнейшим министром иностранных дел Австрийской империи - Миттернихом, тем самым, что заправлял на конгрессе в Вене. Откровения министра помещались Доротеей в несколько конвертов, дабы исключить любые незаметные способы перлюстрации, и направлялись лично императору Александру.

Затем княгиня свела знакомство с английским коллегой Миттерниха - Джорджем Каннигеном, не избег ее шарма и французский премьер-министр Франсуа Гизо. Характерно, что богатая и влиятельная аристократка не видела от своей моментами рискованной деятельности никаких личных благ. Посвятив свою жизнь разведке, она стремилась реализовать себя и как личность, и как патриотка своей исторической родины. Во всяком случае, ее вклад в укрепление влияния России можно сравнить, например, с успехами легендарного графа Чернышова, который накануне войны с наполеоновской Францией, будучи в Париже, имел доступ практически ко всем планам тамошнего императорского двора.

Перенесемся на сто с лишним лет из времен империи в Советский Союз. Зоя Зарубина также пришла в разведку по семейной линии. Ее мать всю жизнь проработала в центральном аппарате НКВД, ее отец, Василий Зарубин, вместе со своей новой женой многие десятилетия провел на нелегальной работе в Финляндии, Дании, Германии. Кстати, именно в Германии ему удалось создать широкую сеть советских агентов, среди которых был гестаповец Вилли Леман, который вполне может считаться отдаленным прототипом Исаева - Штрилица. А уж в отчимах у нее был сам Леонид Эйтингон, тот, что лично руководил операцией по устранению Троцкого.

Но при таком специальном происхождении Зоя Зарубина стала разведчицей только «благодаря» начавшейся войне. Решила пойти добровольцем на фронт, но военные инстанции решили иначе, направив ее в недра спецслужб. Затем роль офицера связи, который в прямом смысле связывал спецслужбы союзников во время Тегеранской и Ялтинских конференции. Работа в группе Павла Судоплатова, занимавшейся добыванием атомных секретов. Кстати, на тот момент Василий Зарубин работал уже за океаном и именно по этой важнейшей для СССР теме. Так что возникла целая семейная цепочка по добыванию, обработке и систематизации «атомной» информации.

Кстати, именно в период нашей погони за атомными технологиями, которая позволила стране преодолеть вызванное войной отставание и сэкономить миллиарды столь нужных для экономики рублей, именно на женские плечи с погонами легка серьезная нагрузка.

Агент нашей внешней разведки Маргарита Коненкова много лет проработала непосредственно «в поле», да еще в каком. Более двадцати лет она провела на нелегальном положении в Соединенных Штатах. В 1935 году она свела довольно тесную дружбу с самим Альбертом Эйнштейном, который позже представил ее руководителю атомного проекта в лаборатории Лос-Аламоса Роберту Оппенгеймеру и некоторым другим физикам, игравшим заметную роль в разработке А-бомбы. Естественно, войдя в тесный круг творцов самого страшного оружия ХХ века, разведчица открыла для Москвы важнейший информационный канал.

Конечно, на атомный проект работало немало разведчиков, хорошо известны имена и многих трудившихся в США и Великобритании физиков, бескорыстно помогавших нашей стране преодолеть отставание в сфере производства оружия массового поражения - Понтекорво, Фукс, Мей, но после отзыва Коненковой в 1945 году поток этой информации значительно сократился. И это, видимо, не простое совпадение.

Еще одно славное имя - Зоя Воскресенская (Рыбкина). Полковник внешней разведки, она прошла трудный путь кадрового разведчика, выполняя конфиденциальные миссии в Харбине, Берлине, Стамбуле. Говорят, что в историю разведки в качестве примера наблюдательности и реакции вошел ее «танец с немецким послом». В мае 1941 года, будучи на приеме в посольстве Германии в Москве по случаю гастролей в советской столице артистов Берлинской оперы, Зоя Воскресенская была приглашена на тур вальса послом графом Шуленбургом. И вот небрежно вальсируя, офицер НКВД сумела заметить, что в соседней, примыкавшей к залу комнате на стенах видны «пятна» от недавно снятых картин, а в углу свалена груда чемоданов.

Вывод напрашивался сам собою - турне оперы - это маневр, призванный усыпить бдительность Советов, а посольство уже готовится к эвакуации. Причиной этому может служить только одно - подготовка Германии к скорому нападению на СССР. Вернер фон Шуленбург, казненный впоследствии за соучастие в заговоре против Гитлера, так и не узнал, естественно, что его партнершей по танцу была не скромная сотрудница Всесоюзного общества культурных связей с заграницей некто Ярцева, а опытнейший майор госбезопасности.

С началом войны Зоя Ивановна стала сотрудницей особой группы, готовившей засылку в немецкий тыл диверсионных групп. Говорят, что именно она разработала особый способ шифровки. Воскресенская взяла кусочек шифона, приклеила его края к листу бумаги, вставила эту «слойку» в пишущую машинку и напечатала некий текст. Затем срезала шифон. Напечатанный текст можно было прочитать только снова наложив материю на бумагу. А для этого носители двух половинок должны были встретиться.

Однако уже в конце 1941 года Воскресенская с мужем, также известным профессиональным разведчиком, оказалась в Стокгольме в одно время с еще одной женской легендой-послом Александрой Коллонтай. Вклад Коллонтай в дело нейтрализации Швеции известен, благодаря классической пьесе «Посол Советского Союза», хорошо, а вот работа в том же направлении пресс-атташе посольства Зои Воскресенской стала достоянием гласности только относительно недавно. Смею предположить, что, вопреки бурной фантазии писателей, отнюдь не бывшей партийной оппозиционерке Коллонтай принадлежит главная заслуга в том, что Швеция так и не допустила немцев на свою территорию, а Финляндия вышла из гитлеровской коалиции.

После войны Зоя Ивановна возглавила немецкий отдел внешней разведки. Однако тут колесо ее судьбы совершило совершенно неожиданный поворот. Более того, такие роковые совпадения, как считается, могут случаться только в детективных романах. Тем не менее, судите сами.

26 июня 1953 года полковник Воскресенская проводит конфиденциальную встречу с еще одной долгое время засекреченной разведчицей Ольгой Чеховой, женой племянника Антона Павловича, входившей в свое время в ближний круг самого Гитлера. Правда, война позади, и теперь Л. Берия, выступавший за объединение двух Германий в единое нейтральное государство, поручает Зое Ивановне использовать каналы Чеховой для того, чтобы прозондировать позицию на этот счет канцлера Аденауэра.

Но в этот же день Берию арестовывают (по другой версии - просто убивают в его особняке у Садового кольца), вслед за ним в камере оказался и другой многолетний соратник Воскресенской генерал-лейтенант Павел Судоплатов. В органах начинается чистка. Опытнейшей разведчице, имевшей большие заслуги перед Родиной, вставляют все эти лыко в строки биографии. И отправляют дослуживать последний предпенсионный год в… Воркуту. Нет, ее не арестовали, но вот должность подобрали едва ли не лейтенантскую. Вскоре ее уволили в запас. И вместо разведчицы Воскресенской родилась детская писательница, автор книжек о «маленьком Ленине с кудрявой головой». Но это уже совершенно другая история. История о женщине, которую трудно было сломить.

Прошли годы и в аппарате уже КГБ прошла решительная дефеминизация. Во всяком случае, на влиятельных постах и в региональных отделах ПГУ (внешняя разведка) женщин практически не осталось.

Предатель О. Гордиевский в своем объемном опусе «КГБ: история внешнеполитических операций» вспоминает, что знал только одну женщину в центральном аппарате, которая, как выражались его коллеги, «сидела на Франции». На самом деле Елена Чебурашкина, а именно так звали подполковника ПГУ, занималась курированием «активных мероприятий» в странах латинской Европы, поскольку до этого добрых пятнадцать лет проработала под крышей нашего посольства в Италии. В Италию бывшую переводчицу информационного управления ПГУ послали не случайно.

Нужна была именно женщина для выхода на связь с итальянками, работавшими на нас, а в строго католической Италии пятидесятых годов общение солидных замужних дам с посторонними мужчинами могло сразу вызвать подозрение. Тогда-то Елена Николаевна, пройдя курс настоящей римлянки - надо было одеваться, гримироваться и даже походку приобрести в стиле истинной дочери Аппенин - пришлось встречаться со связниками в лучших римских универмагах, делая какие-то незначительные покупки, и в процессе такого шоппинга незаметно меняться фирменными упаковочными пакетами с такими же небрежно прогуливающимися итальянками.

Впрочем, нет сомнений, что сейчас ныне воскресенские и зарубины пишут современную историю российской разведки. Но об этом читатель узнает лет эдак через …дцать.

Павел ЕРМИШИН

К началу ^