Номер 03, 2004

Юрий Арабов о причинно-следственных связях в жизни человека: Драматургия судьбы

В № 2, 2003 года было опубликовано интервью с поэтом и кинодраматургом Юрием Арабовым, который попробовал рассмотреть действие причинно-следственных связей в жизни человека, а проще говоря – судьбы, с позиции теории драматургии. Тема вызвала интерес. Продолжаем разговор.

- Юрий Николаевич, в прошлый раз мы говорили о Пушкине, Гоголе и Наполеоне. Фигуры хрестоматийны. Не слишком ли они каноничны, даже архаичны? Не могли бы вы применить ваш «метод» к более близкой современникам фигуре?

- Хорошо. Как вы помните, Пушкин в середине своей жизни попытался «перевязать узлы» своей судьбы. Через сто сорок лет после смерти русского поэта к такому эксперименту приступил английский поэт и музыкант, являвшийся кумиром молодежной культуры своего времени. Я говорю о Джоне Ленноне, одном из «Битлз», которого в декабре 1980 года без видимых причин и мотиваций застрелил человек, не сумевший сказать ничего определенного по этому поводу и лишь повторявший, что слышал голос, настоятельно рекомендовавший ему сделать это.

За пять лет до этого Джон решился на «немотивированный шаг» – он прервал звездную карьеру и удалился как с глаз своих поклонников, так и из сферы рок-бизнеса и искусства вообще. Скажите, когда обычно люди принимают такие кардинальные решения?

- Когда это вызвано какой-нибудь серьезной причиной: творческим кризисом, тяжелой болезнью, падением популярности и доходов.

- Ничего подобного у Леннона не наблюдалось. В 1975 году он был по-прежнему любим, богат и творчески результативен. Впервые за несколько лет его альбом «Стены и мосты» был очень хорошо принят как критиками, так и слушателями.

Однако Леннон был художник, а не просто рок-идол, и как художник он интуитивно чувствовал надвигающуюся беду, связанную отнюдь не с потерей популярности, а с вещами гораздо более серьезными. К своим 35 годам этот человек, кажется, перепробовал все мыслимые и немыслимые соблазны, которые есть в мире, все грехи и представимые срывы, и если бы не некая светлая миссия, которой он бессознательно служил и которая заключалась, по-видимому, в облагораживании, в «окультуривании» рок-н-ролла, то можно предположить, что трагическая развязка наступила бы значительно раньше. Ко времени, когда в нем созрела идея ухода, несколько линий его жизни обещали грозную кульминацию.

- Уточните, что вы имеете в виду?

- Линия первая – наркотики и все, что с ними связано. Леннон был наркоман с десятилетним стажем. Начиналась эта болезнь в самом начале шестидесятых, когда, играя в кабаках Гамбурга по 10 часов без остановки, «Биттлз» принимали «вполне безобидные» тонизирующие таблетки. Потом пришла марихуана, вслед за ней – ЛСД, героин, пентадол и прочая гадость, заставляющая человека умирать не физически, а душевно. В 1974 году ко всему этому прибавилась еще и страсть к спиртному. Джон «шумел» в Лос-Анджелесе, тяжело переживая размолвку со второй женой. Шумел по-черному, со скандалами, рукоприкладством и невнятными исповедями осоловевшим собутыльникам.

Линия вторая – семейная. С детских лет он жил у тетки, которая взялась за его воспитание. Отец, бравый и неглупый морячок, плавал где-то по морям, и точное его местонахождение знал только ветер. Мать гуляла, то приходя в дом, то уходя из него, наконец погибла, как утверждала молва, «от руки пьяного полицейского». Подобная ситуация не только послужила толчком к депрессии, от которой Джон не избавился до конца жизни, но и поселила в его душе два взаимоисключающих отношения к семейным узам. С одной стороны, он считал брак оковами для творчества. С другой – инстинктивно стремился к нему, женившись в начале шестидесятых. Вскоре родился сын Джулиан, которого отец видел редко, урывками между гастролями, а когда видел, то впадал в раздражение и выгонял малыша из комнаты. Позднее он назовет себя за это «грязным ублюдком».

Параллельно с браком развивались и обрывались десятки и сотни связей со случайными женщинами. Такое количество и не снилось нашему Александру Сергеевичу, несмотря на его темперамент. Наконец, в 68-м Джон, поглощенный страстью к художнице-концептуалистке Йоко Оно, оставляет первую жену. Йоко была известна тем, что на своей художественной выставке показала зеленые яблоки в качестве произведений искусства и послала своему отцу бутылку, полную мочи, в знак того, что тот отказал ей в наследстве.

Однако и этот роман ко времени ухода неожиданно прервался, и у Джона снова возникли случайные связи. Завершает эту линию внутренняя бездомность. В 1971 году Джон навсегда покидает Великобританию, чтобы свить гнездо в США, но это ему долго не удается – американское правительство, настороженное экстравагантностью нового эмигранта, в течение нескольких лет отказывает ему в виде на жительство.

Третья линия – его искусство и общественная позиция. Любовь Джона к рок-н-роллу и культуре «детей-цветов» не препятствовала тем не менее осознанию того печального обстоятельства, что в личной неустроенности, грехах и срывах повинен именно рок-н-ролл в лице богемы, из которой он произрастает. Видимо, понимание этого обстоятельства сыграло не последнюю роль в событиях семидесятых годов, когда Леннон сделал все от себя зависящее, чтобы развалить «Битлз» и предать труп земле. Делать это было страшно не столько из-за «неприличных денег», которые это предприятие приносило, сколько из-за высокого качества музыки, рождавшейся в головах четверых. Но жить так, как он жил, было еще страшнее. Использовав личную вражду со своим соавтором Полом Маккартни, Джон негласно покинул группу, чтобы отныне заниматься рок-н-роллом лишь как средством в политической борьбе за окончание вьетнамской войны. Он считал, что благородная идеология, призывы к остановке кровопролития изменят природу рока и, следовательно, изменят его собственную судьбу.

Но и здесь его ждала неудача. Мало того, что «Идеологические записи» не пользовались большой популярностью у слушателей, но и леворадикалы, с которыми он связался в своей борьбе за мир, оказались жуликами, интересовавшимися в основном его кошельком. В 74-м Джон снова начинает заниматься «чистым искусством» и снова приходит к тому же самому рок-н-роллу, от которого бежал. Круг замкнулся и грозил окончательно удавить того, кто находился в его петле.

К этому следует добавить еще одно обстоятельство. В начале семидесятых Леннон стал получать письма с угрозой убийства.

- Но эти послания писали, несомненно, психически ненормальные люди.

- Конечно. Ненормальными они были на языке общества. На языке же нашего исследования можно сказать, что в угрозах убийства начала громко заявлять о себе причинно-следственная связь. Будто у рыбака, который сидит на берегу и уже задремал, ни на что не надеясь, вдруг дернулась леска, заходила, да так сильно, что вот-вот порвется, да и сам рыбак загремит в воду. Как изощренный художник, прошедший огонь, воду и медные трубы, Леннон обладал мощной интуицией, и она подсказала ему единственно верное решение – паузу как продление жизни.

В 35 лет, в расцвете сил, он на это решается и идет на самую радикальную ломку всех жизненных линий. С первой линией он поступает следующим образом: не только отказывается от всевозможных наркотиков и выпивки, но и становится вегетарианцем и, кажется, даже бросает курить.

Со второй линией расправляется столь же принципиально. Вернувшись к Йоко, он строит крепкую семью, становясь семейным затворником и отшельником. Никаких побочных романов и случайных женщин. Правительство США наконец-то дает семье Леннонов «зеленую карту». Йоко рожает ему сына Шона. Но Джон, человек радикальный и неуемный, уже не может остановиться, ему все кажется недостаточно. Мало того, что каждую минуту он проводит с сыном, становясь ему и матерью, и нянькой. Он старается нигде не бывать, поменьше выходить на улицу.

Наступает абсурд. В десяти минутах ходьбы от него, в отеле, останавливаются трое битлов и просят его прийти на встречу, чтобы обсудить финансовые вопросы. Леннон не идет, а вместо себя присылает им воздушный шарик с запиской: «Слушайте шар!» Даже к покупным продуктам из супермаркета он начинает испытывать неприязнь, они напоминают ему о «шумной» отвратительной жизни, которую он оставил. Джон сам начинает печь хлеб. Пища должна быть простой: молоко, хлеб, мед. Из житейских радостей остаются только телевизор и классическая музыка на пластинках. Все это, если вы помните, мы наблюдали в жизни Пушкина, конечно, в реалиях XIX века. И строительство семьи, и степенность, и законопослушание.

- Да. Этот период вы называете «перевязывание узлов».

- Но вот до чего Пушкин не додумался, так это до художественного самооскопления, до ухода из мира «трудов и чистых нег». Леннон здесь его обошел и третью линию своей жизни раскрошил особенно лихо – в 75-м году повесил гитару на гвоздь, чтобы не прикасаться к ней даже в домашних условиях, разорвал контракт со студиями звукозаписи.

Люди крутили указательным пальцем у виска, намекая на умственное расстройство. С общественными взглядами Джон поступил так же, как и со всем остальным. В первые годы затворничества их не было вовсе, а в последние он выбрал для себя самое спокойное и смешное – феминизм. Здесь все вздрогнули и больше к нему с вопросами не подступали. А произошло на самом деле и простое, и сложное – Джон стал другим человеком. И тем самым продлил свою жизнь ровно на пять лет, не только «перевязав» ее, но и остановив.

- Почему всего на пять, а не больше? Старые грехи перевесили?

- Подвело его то, что и должно было подвести. На все ему хватило мужества: и на уход из мира славы и денег, и на добровольное схимничество в узком кругу семьи, и на многое другое. Лишь одного он не сумел – зарыть талант в землю. В конце 79-го он, сам себе удивляясь, снял гитару с гвоздя и лихорадочно начал подбирать аккорды под мелодии, которые крутились в его голове, налезая друг на друга. Их набралось на две долгоиграющие пластинки. Это возвращение в мир, который он покинул, явилось его роковой ошибкой. Причинно-следственная связь вздрогнула, как перед началом эпилептического припадка. В другой стране среди ночи вдруг проснулся молодой человек и услышал, как в голове его звучит фраза: «Убей его!» Шел декабрь 1980 года. Человек поехал в Нью-Йорк и в полном замешательстве пристрелил Леннона на пороге его дома.

- Получается, уход Леннона не спас его.

- В его случае смерть наступила скорее поздно, чем рано, – в сорок лет, а грозилась прийти в тридцать пять. Леннон обманул ее, продлил жизнь путем паузы и смены старых «узлов» на новые.

В принципе, на мой взгляд, у него не было особого выбора. Талант требовал реализации, а реализация могла произойти только в знакомых с юности формах. Других форм Леннон не знал, хотя пробовал рисовать и писать книги, но как-то не прикипел к этому, не чувствовал особого куража. А рок-н-ролл сразу же потащил его за собой в тот мир, с теми узлами, которые рано или поздно должны были разрешиться трагической смертью. Слишком много ошибок было сделано, слишком много горшков перебито …

- Есть ли какие-нибудь способы обмануть судьбу?

- Попытаться уйти от ответственности, от развязок узлов, сделанных ранее, «замести следы», на мой взгляд, можно двумя способами: взятием псевдонима и коренной сменой физического облика.

- О псевдонимах, если можно, чуть погодя. А что вы имеете в виду под сменой физического облика?

- Была в 70-х годах поп-группа «Пятерка Джексонов», чья сладкая музыка была рассчитана в основном на чернокожую аудиторию. Самый юный из ее участников, Майкл, томимый, как ему казалось, собственной непривлекательностью, приступая к сольной карьере, решил себе сделать пластическую операцию. До нее Майкл был самой заурядной «звездочкой» с довольно грубой, несмотря на юность, внешностью. Кто сейчас посмотрит на его фотографии тех лет, ничего не поймет. Широкое и плоское лицо, совершенно невыразительное. Очень темная кожа. Плоский и пухлый нос.

Перед хирургами были поставлены труднейшие задачи. Нужно было не только придать этому лицу тонкость, но еще и изменить цвет кожи. Но самой фантастической из задач было наложение на лицо Майкла Джексона лица другого известного человека, актрисы Элизабет Тэйлор, которую маленький Майкл боготворил. Естественно, что пластическая операция была не одна. Если взять в руки конверт альбома начала 83-го года «Триллер», то на нем Майкл Джексон уже не негр, но еще не белый, а так себе, мулат. Черты лица не приобрели пока сходства с Тэйлор и сохраняют негроидную пухлость. Только в 1987 году все наконец встало на свои места. Результат получился ошарашивающим, ни на что не похожим.

Элизабет Тэйлор, смешавшись с незнакомым ей человеком другой расы, дала такой «салют», что мир не может опомниться и по сей день. Но главное, у Джексона вместе с пластической операцией изменилась доминанта его сольной карьеры. Она фантастически взлетела вверх. Притом что музыка, которую он пишет и исполняет, весьма заурядна, а тексты песен вообще не выдерживают критики. «Карта идет» вовсе не к Майклу Джексону, а к тому новому существу, которое возникло на базе Майкла Джексона. Появилась другая причинно-следственная связь. Старая же на какое-то время зависла. Другое дело, счастливо ли по-человечески это новое существо?

Изменение физического облика – довольно могучее средство для «заметания следов» и «отмывания кармы». Трансвестизм и перемена пола, конечно же, явления того же порядка. Но не следует забывать, что средство хоть и могучее, но шулерское.

- В старину шулеров били канделябрами. А как наказываются шулера судьбы?

- Шулер судьбы, схвативший козырь посредством изменения физического облика или взятия псевдонима, живет по земным меркам неплохо. Но дело здесь как раз уже в потустороннем, в загробном воздаянии, которое здесь, на Земле, отражается, в частности, в потомстве, в роде, в детях и внуках. У шулера такое воздаяние ужасно, что опосредованно сказывается на его детях через генетику и наследственные предрасположенности.

- Перемена пола или ряд пластических операций сильно меняют человека – тут спору нет. Но неужели простая смена имени или фамилии может что-то изменить? Это же просто звук.

- Зачем далеко ходить, всем хорошо известно, как меняется жизнь женщины, когда она, выходя замуж, меняет фамилию. Этим поступком она принимает на себя коллективную ответственность за «завязанные» ранее мужем «узлы», становясь как бы без вины виноватой. Если же сохраняет свою фамилию, причинно-следственная связь остается прежней.

Примеров изменения судьбы после взятия псевдонима множество. Был такой пианист-неудачник Реджинальд Дуайт. Из-за физических данных кистей путь в «большую музыку» для него был закрыт. Он выбрал рок-н-ролл, соблазнившись легкой славой многих рок-звезд. Но ничего не выходило. Несмотря на то, что музыка игралась приличная, концерты в ночных клубах кончались шиканьем. Однако все изменилось тогда, когда неудачник Реджи решил назваться совершенно бессмысленным сочетанием имен. И получился… Элтон Джон. И сразу же «песок, которым бросались в него», как было написано в одной из статей, «стал золотым». Сам Элтон Джон назвал подобный зигзаг в судьбе «мистикой», подразумевая, что он ничуть не изменился и музыка осталась прежней.

Такая же метаморфоза произошла и с никому не ведомым кабацким барабанщиком из Ливерпуля Ричардом Старки, превратившимся в знаменитого ударника «Битлз» Ринго Стара. То же самое можно сказать и про Норму Джин, назвавшуюся Мэрилин Монро. А Мадонна, Джордж Майкл… Вы сами можете продолжить этот список.

- При перемене имени будущая участь всегда складывается в лучшую сторону?

- Не всегда. Есть и обратные примеры. Приведу один из самых известных. Помните, на Олимпиаде в Атланте честь зажигать олимпийский огонь была предоставлена чернокожему инвалиду с неподвижным лицом, который дергался и трясся на глазах у всего мира. Многие на стадионе плакали. Этим инвалидом был Мухаммед Али, чемпион мира по боксу, имя которого ассоциировалось с понятием физической силы и непомерного честолюбия. Я видел старую фотографию, на которой Али стоит в боевой позе, а перед ним на помосте лежат поверженные «Биттлз». Снимок, конечно, шуточный. Но, позвольте, ведь это был вовсе не Али. В зените своей славы и карьеры этот человек носил свое настоящее имя – Кассиус Клей. Сбои и закат его славы совпадают примерно со временем принятия ислама и взятием себе псевдонима.

- Вы привели примеры псевдонимов, приносящих удачу и беду. А как быть с монахами, у которых после смены имени жизнь течет, как правило, плавно, без особых взлетов и падений?

- Принятие нового имени способствует как входу в карьерный мир, мир «житейского попечения», так и выходу из него в мир религиозного служения и подвижничества. Когда монах принимает новое имя, происходит отрешение от судьбы в миру, от прошлой причинно-следственной связи. Новое имя, которое ему дают, завязывает для него и новую карму, новые «узлы». Однако мне кажется несомненным, что у монаха перемена судьбы наступает не только из-за взятия себе нового имени, но в основном из-за покаяния, которое является единственно честным, если можно так выразиться, средством для своего спасения.

Невидимые механизмы влияют на нашу судьбу. Но и мы можем влиять на них, вот в чем штука. Словом и именем. Помыслом и желанием. И верою прежде всего. «В суть каждой вещи вникнешь, коли правдиво наречешь ее». Можно сказать иначе: «Суть каждой вещи изменишь, коли наречешь ее по-другому». Впрочем, любые изменения опасны, как опасно насилие. Расплачиваться за них приходится жизнью.

Беседу вел Андрей ДМИТРИЕВ

К началу ^